НЭП: сущность и значение
После окончания гражданской войны в отношении России четко определились две линии. В сентябре США обратилось к правительствам всех стран с так называемой «Нотой Кольби», в которой настаивало на продолжении политики изоляции и блокады Советской России. Этого не случилось. Большая группа государств стремилась наладить связи с молодой республикой.
В1920 — 1922 гг. советское правительство подписало мирные договоры с Эстонией, Латвией, Финляндией и Польшей; договоры о дружбе с Афганистаном, Турцией; советско-персидский договор. Одновременно были заключены торговые соглашения с Англией, Германией, Норвегией, Австрией, Италией, Швецией, Чехословакией. Устанавливались добрососедские отношения с Монголией. Это было крупным внешнеполитическим успехом.
Внутреннее положение страны оказалось крайне тяжелым. Ущерб, нанесенный войной, составлял более половины всех национальных богатств. Большинство фабрик и заводов стояло, рудники и шахты разрушены и затоплены, в катастрофическом положении находилась крупная промышленность. В 1920 г. она давала почти в 7 раз меньше продукции, чем в 1913 г. Текстильная промышленность вырабатывала в 20 раз меньше ткани, чем в 1913 г. В среднем на одного человека теперь вырабатывалось меньше метра материала. Из-за нехватки сырья и топлива закрывались предприятия, останавливался транспорт.
Из-за хозяйственной разрухи, голода и безработицы значительная часть рабочих уходила в деревню для занятия земледелием или кустарничеством, чтобы прокормиться. Так подавляющая часть рабочих деклассировалась. Если учесть, что многие рабочие погибли на фронте, а часть выдвинули на партийно-советскую работу, то станет ясно, почему сократилось их количество с 3,536 тысячи в 1913 г. до 1,700 тысячи в 1920 г.
Именно к этому времени относится возникновение мятежей и восстаний в Сибири, Поволжье, «антоновщины» в Тамбовской губернии. Новая обстановка показывала, что система «военного коммунизма» пришла в столкновение с интересами рабочих и крестьян. Потребности политического развития страны, интересы восстановления и развития экономики требовали коренного изменения экономической политики.
X съезд РКП(б) в 1921 г. принял резолюцию «О замене разверстки натуральным налогом». Натуральный налог государство определяло в начале весенне-полевых работ в виде процентного или долевого отчисления от полученных в хозяйстве продуктов. При этом учитывалась средняя урожайность в конкретной местности, число едоков и фактическое количество скота в хозяйстве. Налог в начальный период был почти вдвое меньше разверстки. К тому же имел прогрессивный характер. Самым большим облагались кулацкие хозяйства, меньшим — середняцкие, а хозяйства беднейших крестьян освобождались от некоторых, в исключительных же случаях и от всех видов.
В документе подчеркивалось, что «все запасы продовольствия, сырья и фуража, остающиеся у земледельцев после выполнения ими налога, находятся в полном их распоряжении… Обмен допускается в пределах местного хозяйственного оборота».
Думается, что изменение экономической политики в условиях глубочайшего кризиса (экономического, социального, политического) означало появление альтернативного пути развития послеоктябрьского общества. Это была альтернатива, отражающая его насущные проблемы и противоречия. Она не относится к разряду тех, которые ныне активно сочиняются рядом энтузиастов в соответствии с их симпатиями или пристрастиями, по принципу «что было бы, если бы…».
Ю. Ларин, С. Струмилина, Э. Генкина, Ю. Поляков, И. Берхин, другие жономисты в ходе анализа НЭП показали, что это действительно крупное явление в отечественной и мировой истории. Логика перехода к ГЭПу указывает на постепенное выявление принципиально новых подходов к проблемам революции.
В области экономической она вела к признанию закономерности многоукладной структуры, рационального сочетания различных форм собственности, к широкому использованию рыночных, товарно-денежных отношений, экономических методов хозяйствования, возвращению к традициям кооперативного движения, поддержанию эквивалентных отношений между городом и деревней, между центром и окраинами. Предполагался поворот от идеальных схем и чрезвычайных мер первого этапа революции к более гибкой политике реализации интересов трудящихся и общества в целом посредством национального согласия.
Практические результаты НЭПа были внушительными. — Спала волна вооруженных выступлений крестьянства; страна быстро подошла к довоенному уровню хозяйства; начался подъем благосостояния городского и сельского населения; была прорвана внешняя экономическая блокада; общая стабилизация Советской власти привела к полосе дипломатического признания СССР.
Все-таки, заметим, во главе руководства экономикой при переходе к НЭПу оставались творцы и идеологи политики «военного коммунизма», а также прежний централизованный государственный аппарат управления. Для нэповских отношений предоставлялось поле, на которое государство (госсектор) не успело распространить свое влияние: сельское хозяйство, мелкая и кустарная промышленность, розничная торговля, местный транспорт; а по формам собственности — бездействовавшие национализированные мелкие и средние предприятия, некоторые бывшие владения иностранных собственников.
Противостояние государственной и иных форм собственности нашло отражение в определении Троцким сущности НЭПа как политики, ведущей к заранее намеченным партией целям, а позже в сталинском призыве «отбросить НЭП к черту». При этом следует помнить о попытке Ленина ослабить этот конфликт в экономике. В частности, в сфере кооперативной политики, где он указывал: «Не кооперацию надо приспособлять к НЭПу, а НЭП к кооперации». Но этот призыв реализовался в незначительной мере. В основном продолжалось фактическое огосударствление кооперации.
Начавшийся процесс самовоспроизводства административно-командной системы с ее жесткой централизацией, директивностью, администрированием, бюрократизацией, никак не сочетался с поставленной Лениным в 1921 г. задачей «учиться торговать», тем более «по-европейски». Принцип допуска лишь на «свободное пространство» действовал неукоснительно, задавая НЭПу жесткие рамки, диктуя режим ограничения и вытеснения по мере роста госсектора.
К тому же НЭП развивался лишь до тех рубежей, где не приходил в столкновение с хозмеханизмом госсектора. Предел его роста был положен в 1922 г. в сфере оптовой торговли, в 1924 г. — в сфере кредитных отношений, в 1926 г. — в розничной торговле и т. д.
Конечно, нэповские принципы постепенно проникали в госсектор. — Хозрасчет, материальное стимулирование, становление госторговли, проведение денежной реформы, расширение кредитных отношений, рост внешней торговли — все это неоспоримые свидетельства начавшегося позитивного процесса. Однако, как оказалось, и он не получил должного развития.
Важно обратить внимание на то, что переход к НЭПу совершался под давлением кризисных ситуаций в разных отраслях хозяйства. Поэтому относились к НЭПу как к антикризисной, временной, вынужденной программе, обусловленной обстоятельствами восстановительного периода. Но все больше становясь таковой, НЭП устойчиво отставал от динамики самой экономики, все меньше был ориентирован на прогноз, на перспективу, а потому он явно проигрывал набирающему силу Госплану. На него постепенно перелагалась вина за усиливающиеся сбои в экономике.
Кризис 1923 г. («ножницы» цен), торговый кризис 1924 г., хлебная «заминка» 1925 г., острый товарный дефицит 1926 — 1927 гг., «хлебная стачка» 1927 — 1928 гг. — главными ответчиками за эти сбои в экономике официальной пропагандой выставлялись, как правило, нэпманы. «Вредительская» роль их явно завышалась. При этом старательно обходилась главная причина: действительное противоречие между объективными законами экономического роста и политическими программами преобразования страны.
НЭП перевел коренные противоречия общества переходного периода на новое русло, в «тихие» формы. Они, вызвав к жизни ряд процессов, 1 I .жили перед Советской властью еще большие проблемы. —
Каковы же первые результаты НЭПа?
К середине 20-х годов исчерпала себя начальная восстановительная модель НЭПа. Попытка Н. И. Бухарина, группы экономистов (Кондратьева, Чаянова и др.) предложить новую редакцию НЭПа не увенчалась успехом. Более НЭП в сталинскую экономическую политику не вписывался.
Особенности политического развития страны в условиях НЭП
Проведение НЭПа совпало по времени с острым обсуждением партии и обществе вопроса о возможности построения социализма в СССР. В конце декабря 1922 — начале 1923 гг. Ленин продиктовал ряд последних работ, совокупность которых составляет его политическое завещание. Знаменитое «Письмо к съезду» начинается фразой: «Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе». Речь шла о демократизации власти. Ленин обратил внимание на проблему отчуждения рабочего человека от власти, от государственного аппарата, равно как и госаппарата от рабочего человека. В этом, на наш взгляд, замысел трех работ: «О придании законодательных функций Госплану», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше». В них идет речь о прямом участии народа во всех без исключения органах власти.
Тогда же в декабре Ленин продиктовал статью «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Обращает на себя внимание взволнованный, тревожный тон начала статьи. Основания для тревоги были. Они заключались в отношении Сталина к созданию союзного государства. В процессе подготовки объединения советских республик комиссией ЦК был принят проект, разработанный им. Этот проект предусматривал вхождение национальных республик в Российскую Федерацию на правах автономий. После вмешательства Ленина, выступившего против идеи «автономизации», объединение осуществлялось на принципиально иных основах. По предложению Ленина создавался Союз Советских Социалистических Республик.
Сталин совершенно неправильно отнесся к критике Ленина, а главное, к предложению об объединении на условиях равноправия и сохранения суверенитета. Эту позицию Сталин расценил как «национальный либерализм». Но, понимая, что ЦК поддержит Ленина, не стал настаивать на своей точке зрения и переработал резолюцию комиссии. Рассылая новый проект членам и кандидатам ЦК, он умолчал о том, что документ переработан на основании положений, выдвинутых Лениным. Более того, указал, что в нем лишь «несколько изменены», уточнены формулировки, хотя и прежний, — утверждал Сталин, — был в основе правильный и безусловно приемлемый. Конечно, дело не в ссылках на авторов основополагающих принципов. Суть в отношении руководителя к такому тонкому и щепетильному вопросу, каким является национальный. Об этом же свидетельствует так называемое «грузинское дело», «грузинский инцидент».
Историкам он известен как конфликт между ЦК компартии Грузии и Закавказским крайкомом. Заключался он в следующем. — В конце 1921 г. Мдивании другие руководители Грузии выступили против вхождения республики в Союз через Закавказскую Федерацию. Тем не менее, Пленум ЦК РКП(б) в октябре 1922 г. признал необходимость ее создания из Армении, Грузии, Азербайджана. Несмотря на это, ЦК партии Грузии продолжал настаивать на самостоятельном вхождении республики в Союз. Ленин критически отнесся к позиции грузинских товарищей. Когда же «грузины» выступили против проекта «автономизации», сейчас же поддержал их. Одним словом, велась нормальная политическая дискуссия, каких в партии было множество. Однако она резко обострилась после того, как один из участников группы Мдивани оскорбил Орджоникидзе — секретаря Закавказского крайкома партии, а тот, не проявив выдержки, ударил обидчика, о чем стало известно в Москве, но скрыто от Ленина. Пришлось командировать в Грузию комиссию во главе с Дзержинским. По возвращении он имел продолжительную беседу с Лениным, которой вождь не был удовлетворен. То ли Дзержинский щадил здоровье и без того больного Ленина, то ли «спасал» Орджоникидзе. Тогда Ленин запиской попросил I роцкого выехать на место, разобраться и доложить. Но Троцкий, сослав- шись на недомогание, уклонился от вмешательства в конфликт. Спустя гри года Сталин на заседании расширенного пленума Исполкома Коминтерна расценил конфликт как «незначительный инцидент»‘.
Понадобилось тридцать три года для того, чтобы читатели журнала Коммунист», где впервые опубликована работа Ленина, прочитали: «Я думаю, что тут роковую роль сыграли торопливость и администраторское увлечение Сталина, а также его озлобление против пресловутого «социал- шовинизма»… Озлобление вообще играет в политике самую худую роль».
М. П. Томский (член Политбюро ЦК, председатель ВЦСПС) при поддержке специалистов Госплана выступили с идеей оптимального сочетания доли накопления и потребления. Это означало стремление к одновременному движению к достижению нескольких взаимосвязанных целей: повышению жизненного уровня и культуры рабочих и крестьян, росту госпромышленности «на основе расширенного воспроизводства в народном хозяйстве вообще», более высокие, чем в капстранах, темпы развития и повышения «удельного веса социалистического хозяйственного сектора». Такое же оптимальное сочетание предлагалось в отношении промышленности и крестьянского хозяйства. Этот подход подчеркивал, что индивидуальное хозяйство «еще значительное время будет базой всего сельского хозяйства». — Это была стратегия регулируемого рынка с обязательным использованием товарно-денежных отношений и преодоления диспропорций экономическими методами, отраженная в документах XV съезда ВКП(б).
Одновременно — и это тоже в документах XV съезда — складывался другой вариант развития страны. За ним стояли члены Политбюро ЦК И. В. Сталин, В. В. Куйбышев, В. М. Молотов, кандидаты в члены Политбюро А. А. Андреев, JI. М. Каганович, С. М. Киров, А. И. Микоян и др. Провозглашая те же конечные цели, они считали нереальным одновременное движение по всем направлениям. Поэтому ВСНХ, руководимый Куйбыш^вым, выступал за форсированное развитие тяжелой промышленности за счет других отраслей. Основной в деревне объявлялась задача объединения мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы.
Этот замысел приобретал директивный характер потому, на наш взгляд, что в июле 1928 г. Сталин выдвинул формулу: «По мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться». А ранее, на XV съезде, он прямо заявил: «Наши планы.., планы-директивы, которые обязательны для руководящих органов…» Это звучало как необходимость выполнения планов любой ценой. Правда, окрашивалась верой в неограниченные возможности рабочего класса, в способности опровергнуть объективные экономические законы. «Мы знаем, что воля партии творит чудеса.., несмотря на все конъюнктурные явления, — заявил Куйбышев. — Надо уметь плыть против течения…».
Конечно, оба авторских коллектива исходили из своего видения и понимая НЭПа как особой политики пролетарского государства, путей его дальнейшего развития. Стратегия группы Бухарина неизбежно вела бы к формированию государственных структур на основе укрепления законности, развития общедемократических норм, то есть постепенной эволюции авторитарного режима 20-х годов в сторону его либерализации. Группе Сталина более надежными и прочными представлялись командно-административные методы руководства.
На стороне Сталина выступало большинство партии. Одни искренне не принимали НЭП, верили в «бурю и натиск» революции. Не хотела расставаться с рычагом власти партийная и государственная бюрократия. Часть молодежи жаждала новых революционных битв. Требовали решительных мер по перераспределению богатств крестьянская беднота и немалая часть рабочего класса. «Мы хотим работать и быть сытыми», — писал Молотову слесарь JI. Н. Калинин.
Решающим пороком споров и дискуссий 20-х годов была крайняя ограниченность состава их участников. Организационные принципы построения партии, оставшиеся со времен подполья и гражданской войны, во многом обусловили возможность реальной деятельности на политической арене лишь небольшой части коммунистов, а тем более беспартийных. Это способствовало сокрытию внутрипартийной борьбы от партийной массы и ограничению участников обсуждавшихся альтернатив.
В ходе дискуссий 20-х годов проявилось умение Сталина постепенно и последовательно готовить организационный разгром своих оппонентов. Как известно, Сталин был избран на пост Генерального секретаря (ранее такой должности не было, учредили для поддержания авторитета) на пленуме ЦК РКП(б)3 апреля 1922 г. До декабря Ленин не давал специальной оценки деятельности Сталина. Он сделал это 23 и 24 декабря 1922 г. в «Письме к съезду», где выразил опасения относительно раскола ЦК из-за соперничества между Троцким и Сталиным. Ленин выразил озабоченность в связи с тем, что Сталин сосредоточил в своих руках слишком большую власть, высказал сомнение в том, что он этой властью будет пользоваться корректно. В дополнении к этому «Письму» от 4 января 1923 г. В. И. Ленин открыто высказался отрицательно о Сталине как о генеральном секретаре и предложил съезду перевести его на какой-нибудь другой пост.
Совет Ленина остался нереализованным. Главная причина тому — уверенность многих членов ЦК в том, что чрезвычайно тяжелое положение страны требует жесткого, устойчивого, решительного лидера.
На XI съезде партии Е. А. Преображенский говорил: «…возьмем, например, т. Сталина, члена Политбюро, который в то же время является наркомом двух наркоматов. Мыслимо ли, чтобы человек был в состоянии отвечать за работу двух комиссариатов и, кроме того, за работу в Политбюро, в Оргбюро и десятке цекистских комиссий?» — Это было лишь робкой попыткой обнажить зарождение негативной тенденции. Далее, 8 октября 1923 г. Троцкий — член Политбюро — направил в ЦК и ЦКК заявление против бюрократизма партаппарата и свертывания внутрипартийной демократии. Весь текст документа содержал протест против насаждавшейся Сталиным недемократической «секретарской иерархии». 15 октября 1923 г. в ЦК был получен еще один документ — «Заявление 46-ти». Его подписали сторонники Троцкого—децисты, коммунисты, — встревоженные положением дел в партии (А. С. Бубнов, В. В. Косиор, Б. А. Антонов- Овсеенко и др.). Документ по характеру может считаться одной из серьезных попыток сместить Сталина с поста генсека. Этого не случилось, так как в работах Троцкого (например, «Новый курс») был ряд неточных положений: о перерождении старой партийной гвардии, о необходимости ориентации на молодежь и т. п., что использовалось Сталиным, Зиновьевым и Каменевым для дискредитации автора. Кроме того, явно просматривалось стремление троцкистов заменить Сталина именно на Троцкого.
Не прошло и двух лет, как расстановка сил в руководстве партии начала круто меняться в пользу Сталина. Причина заключалась в том, что Сталин, набрав достаточно сторонников для осуществления своей главной цели—установления единовластия, — перешел в наступление против своих недавних союзников. Еще до XIV съезда партии он умело начал завязывать конфликт между Бухариным и Зиновьевым с Каменевым. Сам же в то время, хотя с оговорками, поддерживал Бухарина. Это дало основание Зиновьеву и Каменеву обвинить Политбюро и ЦК «в кулацком уклоне».
На XIV съезде партии (1925 г.) Л. Б. Каменев сказал, что генсек «…не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб… Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». Это заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Но вскоре послышались возгласы: «Партия выше всего!», «Да здравствует товарищ Сталин!»
Причина поражения Каменева таилась, по сути, в событиях XIII съезда, когда не была выполнена воля Ленина. Сталин воспользовался ситуацией, связанной с борьбой своих сторонников против так называемой «новой оппозиции», и не без помощи Бухарина «отсек» от руководства партией сначала Троцкого, а затем Каменева и Зиновьева. Объединенный пленум ЦК и ЦКК в октябре 1926 г. исключил Троцкого из Политбюро, а Каменева из кандидатов в члены Политбюро. В 1927 г. Троцкий, Зиновьев, Каменев были вовсе исключены из партии.
В конце 20-х годов Бухарин, Рыков, Томский и представители более молодого поколения. А. Слепков, Д. Марецкий, Е. Цетлин, проанализировав положение дел в партии и государстве, увидели, насколько пагубен курс, проводимый Сталиным и его окружением на свертывании НЭПа, насаждение бюрократических методов в партийной жизни, проповеди теории непрерывного обострения классовой борьбы, начали выступать против генсека. Это проявилось, в частности, в письме Бухарина от 1 — 2 июня 1928 г., в его докладе о пятой годовщине со дня смерти Ленина, в ряде публичных выступлений.
Острый накал борьба приняла в 1929 г. В заявлении Бухарина от 30 января, а затем в совместной декларации Бухарина, Рыкова и Томского от 9 февраля, обсуждавшихся на заседаниях Политбюро и Президиума ЦКК, были поставлены вопросы о гибельности проводимой Сталиным политики «военно-феодальной эксплуатации деревни», о необходимости коренного изменения состава Политбюро. — Это была линия на отстранение Сталина от руководства.
Для укрепления своих позиций Сталин перешел в решительное наступление: консолидировал свое окружение, перетягивал на свою сторону колеблющихся членов Политбюро и руководителей местных парторганизаций, которым импонировал курс на усиление «чрезвычайщины». Сталин искусно владел методами демагогии и фарисейства. Он делал все, чтобы деморализовать и унизить своих оппонентов. Более того, стал добиваться от них публичного признания «ошибок».